Целительный мир литературы

Когда случается тяжелая потеря, потрясение, непонимание близких, что поможет человеку вновь найти себя в жизни, справиться с душевной раной, исцелиться? А ведь стоит протянуть руку к книжной полке, как попадаешь в другой мир — целительный мир литературы. Какие же лекарства для души может он предложить? На вопросы отвечает московский критик, прозаик и поэт-переводчик, автор многих книг, неутомимый исследователь литературных мистификаций Владимир КОЗАРОВЕЦКИЙ.

— Владимир Абович, когда вы увлеклись литературой?

— Я рос в Останкино, как и все мои сверстники, любил бегать на наш Останкинский пруд, ловить на удочку рыбу (сегодня я бы сказал — успокаивает!), гонял в футбол — был вратарем (отчаянно бросаясь в ноги, воспитывал в себе мужество). И очень много читал. В нашей районной библиотеке меня пропускали к книгам, и я сам себе их выбирал. Правда, моим чтением никто не руководил, я читал много и бессистемно — глотал, и с этой точки зрения мой случай — не пример для подражания.

— Что стало для вас литературной школой? У кого вы научились писать стихи, делать рецензии, переводы и т.д.?

— Моими учителями были мои друзья, с которыми я познакомился в армии. Мы все были москвичами, после армии дружба продолжилась: Валентин Лукьянов и Александр Алшутов стали большими поэтами, я, в соответствии с характером, стал литературным критиком — хотя потом стал писать и стихи. А английский я изучал на курсах — пока сам занимался переводом. Это было 50 лет назад и вспоминается как из прошлой жизни. Но я точно знаю, что именно тогда, в начале 1960-х, у нас у всех уже было вполне оформленное мировоззрение. Мы были непримиримы к советской идеологии, рано поняли, что нам хода не будет, не могли себе позволить ни «Лонжюмо» Вознесенского, ни «Братской ГЭС» Евтушенко и невольно ушли в подполье.

— Литература — совокупная память человечества, память событий, мыслей и чувств. Согласны ли вы, что человек не читающий, то есть лишенный памяти, не может быть полноценным?

— Безусловно. Хотя круг чтения у каждого свой. Есть любимые книги, любимые писатели. Вот мой любимый прозаик — Юрий Трифонов. Любимые поэты — Борис Пастернак, Владислав Ходасевич, Валентин Лукьянов, Виктор Коркия (именно в этом порядке я с ними знакомился).

— Действительно ли книга — это лекарство для души? А ядом, отравой для души книги тоже могут быть?

— Скорее всего, возможно и то, и другое; во всяком случае, настроение книга может мне изменить — как в одну, так и в другую сторону. На более эмоциональных людей и воздействие будет сильнее.

Я думаю, в жизни любого человека бывали случаи, когда литература или конкретная книга помогала ему обрести покой, равновесие, преодолеть какие-то недомогания и т.д. Просто на каждого читателя таким образом действует СВОЯ книга. Например, было время, когда я раз в год перечитывал «Трех мушкетеров» — эта книга неизменно приводила меня в умиротворяющее расположение духа.

— Есть даже научные исследования, доказывающие, что чтение — самый эффективный способ успокоиться...

— Подтверждаю. Достаточно нескольких минут увлеченного чтения, чтобы мы забыли о реальности, и тогда организм сам сбрасывает напряжение, нормализует все свои процессы, давление, пульс и т.д.

— Биологи утверждают, что человека от животных отличает наличие речи, где важен не только звук слова, но и его смысл. Слово в виде книги — один из главных признаков цивилизации. А что значит книга для отдельного человека, в частности, для писателя?

— С появлением слова в виде книги, в виде литературы мир действительно стал другим. Конечно, эти изменения не однозначны, да и книги бывают разные. Но бесспорно, что услышанное и прочтенное слово имеет огромную силу воздействия на человеческий дух, а значит — и на всю нашу жизнь. Это относится и к писателям, даже величайшим. А.С. Пушкин тоже рос и подпитывался не сам от себя. Он вдохновлялся писавшими до него, и книги были его ближайшими друзьями: именно к ним как к друзьям обращался он в последние минуты своей жизни.

— Что вы находите для себя в литературном творчестве? Какие его направления больше всего привлекают?

— Литературное творчество приносит двойное удовлетворение. С одной стороны, я понимаю, что делаю нечто полезное для достаточно большого количества людей. С другой — понимаю, что чего-то стою, что еще могу творить, то есть получаю удовлетворение путем самоутверждения. Но главное, конечно, — сам процесс работы.

Что же касается любимых направлений, то здесь произошла очередная переориентировка — и, думаю, надолго: в ближайшее время я, видимо, буду заниматься только литературными мистификациями. Пришло время для ответов на загадки, во множестве заданные нам Пушкиным, Булгаковым, Платоновым, Джойсом. Говорят, отдых — в перемене занятий. Для меня — в перемене мистификатора.

— Почему эти и некоторые другие писатели так любили загадки и мистификации? Что это, черта характера или литературный прием?

— Во-первых, эти писатели были прирожденными мистификаторами — то есть это черта характера. А во-вторых, они были гениями и видели далеко вперед. В частности, они видели сами и знали на опыте предыдущих мистификаторов, что мистификации обладают свойством накапливать информацию в огромных объемах. Это можно сравнить с эффектом стерео-очков, в которых плоская картинка из цветных линий становится объемной.

— В 1990-х годах в Интернете появились необычные книги-открытия, принадлежащие перу никому не известного литературоведа Альфреда Баркова. Там доказывалось, что многие величайшие произведения мировой литературы, в том числе «Гамлет» Шекспира, «Евгений Онегин» Пушкина и «Мастер и Маргарита» Булгакова, прочитаны и поняты нами поверхностно и что замыслы их авторов не прочтены. В чем же суть открытия Баркова?

— Альфред Николаевич Барков, литературовед и философ, открыл целый класс художественных произведений, называемых мениппеями. В мениппее роль рассказчика отдается одному из персонажей, причем такому, который, «создавая» это произведение, пытается так или иначе автора опорочить. Чтобы в этом убедиться, надо очень внимательно прочитать полный текст произведения, в том числе обложки, примечаний и т.д. Именно это делает А.Н. Барков с такими произведениями, как «Гамлет», «Евгений Онегин» и др. Например, из текста «Евгения Онегина» следует, что от первого лица пишет сам Евгений Онегин, под маской которого скрывается знакомый А.С. Пушкина Павел Катенин, участник многолетней литературной полемики с Пушкиным и его друзьями. Таким образом, Пушкин создал блестящую сатирическую мистификацию — далеко не единственную в его творчестве.

— А что с «Гамлетом»?

— В «Гамлете» рассказчиком, извращающим события и факты, чтобы обелить себя, является Горацио, роль которого в этой истории совершенно иная, чем принято думать. К тому же в тексте трагедии дан ответ и на вопрос, кто скрывался под псевдонимом «Шекспир». Им был тайный сын королевы Елизаветы I, гениальный поэт и драматург Кристофер Марло, смерть которого инсценировали из политических соображений в том самом году, когда вышла первая книга под именем Шекспира. Вместе с Кристофером Марло в написании шекспировских произведений участвовали и другие дети «королевы-девственницы», а также, скорее всего, и она сама (писала сонеты). Столь же нетрадиционным оказалось понимание Альфредом Николаевичем и романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Прочитав книги Баркова, я понял, что его открытия будут признаны нескоро: он рушил устоявшиеся взгляды и концепции пушкиноведения, шекспироведения и булгаковедения, ставшие основой многочисленных трудов и диссертаций известнейших в мире литературоведов.

— Теперь понятно, чем вас, литературного критика и исследователя литературных мистификаций, привлек Альфред Барков. А что дало вам общение с ним?

— Общение с Альфредом Николаевичем Барковым для меня стало подарком судьбы. Без него не было бы и меня; он создатель современной теории мениппеи, я — автор теории литературной мистификации. Но мы с ним вживую не встречались. То огромное интервью, которое я брал у него в 2002 году для газеты «Новые известия», на 5 газетных полос, было беседой по электронной почте. На другой день после путча 1991 года (он работал в аналитическом отделе КГБ, занимавшемся вопросами экономической безопасности государства) Барков пришел на работу и положил на стол партбилет. Путч провалился, но билет он не забрал — хотя заставляли. Вскоре Барков попал в ДТП: он ехал на велосипеде с сынишкой на раме, навстречу выехал грузовик, ему некуда было деваться с насыпи, он обнял руками сынишку и отпустил руль. В тот раз он выжил благодаря врачебной ошибке и с тех пор жил в особом режиме, в 100 км от Киева. Там, в поселке, у него был еще один компьютер; раз-два раза в неделю он добирался на велосипеде до станции, приезжал на электричке в Киев, дома сбрасывал в домашний компьютер уже отработанную часть информации, а на дискету — новую информацию, и снова уезжал. В таком режиме Альфред Николаевич и жил последние 13 лет... Ушел он от нас в 2004 году.

— Что значат для вас произведения гениальных писателей — Пушкина, Булгакова, Шекспира? Изменилось ли что-то в вас самих от «общения» с ними?

— Работа с такими гениальными текстами есть постоянное напоминание о том, что у гения продумано «все до мельчайшей доли сотой» (Б. Пастернак), нет ни одного пустого знака. Мое доверие к гениальным текстам стало безграничным.

— Судя по вашему возрасту и творческой активности, вы не поддались болезням. Занимаетесь ли каким-то спортом или еще чем-нибудь оздоровительным?

— Конкретным видом спорта не занимаюсь, а потребность в таких занятиях возрастает. Сегодня у меня уже не хватает сил «на все», приходится себя ограничивать. Но удовлетворение от хорошо сделанной работы (предыдущей) придает энергию для следующей. Успех тоже поддерживает, хотя и в меньшей степени.

— Каковы ваши любимые способы отдыха?

— Прогулки — в любое время года. Спортом это назвать нельзя. Прохожу два-три километра медленным шагом. Во время ходьбы думаю: еще древние греки знали, что прогулки очень помогают думать. Когда не очень сыро, предпочитаю ходить в Битцевский лесопарк. Иногда гуляем там с женой, разговариваем. Как правило, пейзаж на меня действует умиротворяюще.

— Многие из наших читателей — пожилые люди. Считаете ли вы, что постоянная, ежедневная нагрузка на мозг помогает сохранить ум в рабочем состоянии?

— Полагаю, мозг требует тренировки, как и любой человеческий орган. А потому, как шутил мой друг Валентин Лукьянов: «Думать, думать надо, а не существовать!»